Гостиница “Hotel du Nord” (1823).

Одесса, ул. Пушкинская, дом № 13.

Так продолжилась служба (а точнее: ссылка) молодого коллежского секретаря и опального поэта Александра Пушкина в коллегии иностранных дел канцелярии губернатора Михаила Воронцова (1782-1856), назначенного незадолго до этого (19.05.1823) генерал-губернатором Новороссийского края и наместником Бессарабской области. В первых своих письмах Пушкин отзывается о Воронцове очень хорошо. Но затем ситуация меняется – граф обращает внимание на ухаживания поэта за своей женой.

26 марта 1824 года в письме канцлеру России Карлу Нессельроде Воронцов пишет:

- «...Удаление его (Пушкина) отсюда будет лучшая услуга для него. Я прошу Ваше Сиятельство довести об этом деле до сведения государя и испросить его решения по оному».

Не получив ответа, спустя месяц (2 мая 1824 года) он вновь пишет канцлеру. На этот раз почти в приказной форме:

-«...Кстати, повторяю мою просьбу: избавьте меня от Пушкина, это, может быть, превосходный малый и хороший поэт, но мне не хотелось иметь его в Одессе». Не дождавшись ответа из Петербурга, Воронцов сам принимает решение. Из-под его пера выходит предписание № 7976 от 22 мая 1824 года:

-«Состоящему в штате моей коллегии иностранных дел г. (господину) коллежскому секретарю Пушкину. Поручаю Вам отправиться в уезды Херсонский, Елисаветградский и Александрийский и, по прибытии в города Херсон, Елисаветград (ныне -Кировоград - авт.) и Александрию, явиться в тамошние уездные присутствия и потребовать от них сведений: в каких местах саранча возродилась, в каком количестве, какие учинены распоряжения к истреблению оной и какие средства к тому "употребляются. После сего имеете осмотреть важнейшие места, где саранча наиболее возродилась, и обозреть, с каким успехом действуют к истреблению оной средства и достаточны ли распоряжения, учиненные для этого уездными присутствиями. О всём, что по сему Вами найдено будет, рекомендую донести мне».

Как воспринял эту командировку поэт? Смирившись с приказом и по совету Александра Раевского, Пушкин в компании чиновников канцелярии и присутственных мест выехал в Херсон. В архивах сохранилась расписка поэта о получении командировочных (прогонных) денег:

- «Одесса, Мая 23, 1824 года. По случаю отправления меня для собрания сведений о саранче в Уездах: Херсонском, Александрийском и Елисавет-градском, на уплату прогонов за две почтовые лошади четыреста рублей ассигнациями от Казначея Титулярного Советника Архангельского получил. Коллежский Секретарь Александр Пушкин».

Приезд поэта в Херсон остался почти незамеченным: лишь совсем немногие жители читали его произведения. А для государственных мужей Пушкин был рядовым чиновником, только рангом повыше их. Общение с ним не выходило за рамки оказания ему помощи согласно предписанию Воронцова. 28 мая вернувшийся из командировки Пушкин сдал в канцелярию отчёт в таком виде:

САРАНЧА

«23 мая - Летела, летела,

24 мая - И села;

25 мая - Сидела, сидела,

26 мая - Все съела,

27 мая - И вновь улетела.

Коллежский секретарь Александр Пушкин».

Этот «документ» (неслыханное дело - рапорт в стихах!) через правителя канцелярии попал к Воронцову. Уже на следующий день губернатор учинил Пушкину унизительный урок о дисциплине и попрании поэтом законов о госслужбе. Спокойно выслушав тираду начальника, Александр задал ему вопрос, на который не получил ответа:

-«Принесите мне закон, который запрещает подавать рапорт в стихах. Кажется, такого нет. Даже князь Суворов Италийский, граф Рымникский, отправил не наместнику, а самой императрице (Екатерине!!) рапорт в стихах».

Поэт пробыл в херсонской командировке не месяц, как полагалось предписанием графа, а лишь одну неделю. В Петербурге такой проступок и непослушание сочли за дерзость, неблагодарность и дурное поведение.  Однако позднее правитель канцелярии (с говорящей фамилией -  Казначеев) изучил документы-отчеты других участников экспедиции: таблицы, расчеты, планы. Из многостраничных рапортов в итоге следовало, что саранча действительно: прилета, посидела, всё поела и улетела. Гнев Казначеева постепенно сменился смехом – ведь выходило всё как у Пушкина, который не имея познаний и опыта в борьбе с этими насекомыми, сделал вывод, что средства уничтожения и предотвращения налета саранчи - первобытны. Пушкина он более не тревожил.

Казалось, скандал со стихотворным отчётом Пушкина был забыт. Как вдруг разразился новый. После поездки в Херсон поэт, обозленный за попранное достоинство, написал эпиграмму:

«Полу-милорд, полу-купец,

Полу-мудрец, полу-невежда,

Полу-подлец, но есть надежда.

Что будет полным наконец».

Одесса гудела. Все поняли, в чей огород поэтом был брошен камень. Дело в том, что Воронцов имел звание полу-генерала (было такое в то время звание) и с нетерпением ждал присвоения полного. Друзья Пушкина, прочитав эпиграмму, встревожились за судьбу поэта. Петр Вяземский срочно пишет Александру:

- «(Секретное) Сделай милость, будь осторожен на язык и перо. Не играй своим будущим...»

Но было уже поздно. Эпиграмма стала каплей, переполнившей чашу ненависти Воронцова к Пушкину. Но Пушкин на этом не остановился и подал прошение об отставке, чем ещё более усугубил своё положение. Уже спустя несколько часов в своём кабинете Воронцов прочел донесение одесского градоначальника:

-«Сегодня (29 июля 1824 г.) Пушкин отбыл отсюда (из Одессы) в город Псков поданному от меня маршруту через Николаев, Елисаветград, Кременчуг, Чернигов и Витебск. На прогоны к месту назначения, по числу верст 1621 (1735 км) на три лошади выдано ему денег 389 рублей 4 копейки».